Александр Рувин об изуродованной "Мріє, "шахедах" из папье-маше и убытках от оккупации Киевской области

КИЕВ. 1 апреля. УНН. Киевский научно-исследовательский институт судебных экспертиз – учреждение не слишком медийное, хотя экспертизы и заключения специалистов Института являются частью подавляющего большинства громких уголовных расследований и судебных разбирательств в Украине, а иногда – и за рубежом. Именно экспертиза КНИИСЭ установила, что известный украинский композитор Владимир Ивасюк не мог повеситься самостоятельно. Также исследования проведенные Институтом способствовали освобождению осужденного в Италии военнослужащего Национальной гвардии Украины Виталия Маркива. 

Специалисты КНИИСЭ первыми начали проводить экспертизы не только стрелкового оружия, но и взрывных, артиллерийских снарядов, БПЛА и различных видов тяжелого вооружения. За время войны на востоке Украины они накопили немалый опыт в этой сфере, подкрепленный международным признанием Института. С началом полномасштабной войны такой уровень экспертности, который имеют представители КНИИСЭ, стал неоценимым и не только для столичного региона, но и для всей Украины. Однако в интервью УНН с директором КНИИСЭ Александром Рувиным мы сосредоточились именно на Киевской области, ведь ее деоккупация официально произошла 2 апреля. И специалисты Института первыми двинулись по улицам разрушенных врагом городов, поселков и сел области, чтобы оценить масштабы разрушений.

- Как для вас началось полномасштабное вторжение? Где вы его встретили?

24 числа я был на рабочем месте. Как всегда, приехал в 7 утра и остался здесь и на 25 февраля. Я здесь жил.

- Жили? До каких пор?

Я здесь жил до 1 мая. Дважды съездил домой.

- То есть Институт был вам домом?

Да, я здесь оставался все время. Во-первых, мы чувствовали, что нужны, во-вторых – у нас здесь было много материалов уголовных производств, вещественных доказательств, других вещей – мы обеспечивали охрану помещения, функционирование учреждения.

- Экспертизы последствий действий врага начались практически сразу?

Мы выезжали на все места обстрелов, докладывали, что и где прилетело, откуда. То есть мы фиксировали все обстрелы, бомбардировки, прилеты. Некоторое время мы не могли выезжать в область, ведь не могли знать, где находится враг. А вот что касается Киева – Святошинский район, Левый берег – мосты были все закрыты, но всюду ездили.

- А когда впервые смогли выехать в Киевскую область?

Впервые выехали 1 апреля, когда нам сказали, что уже нет врага, россияне ушли – сначала мы поехали в Бородянку для осмотра места событий. У нас все зафиксировано… Еще тела убитых лежали, то есть сразу, как россияне ушли. Людей в городе не было, только некоторые начали выходить, те, кто скрывался в подвалах.

Но у нас там была история, когда мы зашли в Бородянку, то на крыше ресторана «У Саши» увидели собаку. Одинокую. Как она там очутилась? Слезть не могла, так мы ее сняли, накормили. Вы бы видели эти глаза… Вы когда-нибудь видели, как собака плачет? Я не видел… И потом подкармливали постоянно, сколько ездили туда. Уже люди стали появляться в городе, так о ней уже дальше было кому позаботиться, но она долго за нами ходила и оставили ее с тяжелым сердцем.

Итак, мы приехали первые… Это была Бородянка, потом была Андреевка. Мосты были взорваны, и мы ездили через Житомирскую трассу – Макаров, Андреевка – и заезжали уже в Бородянку. Потом мы поехали в Бучу, Гостомель… И 3 или 4 апреля мы осматривали «Мрію» – первые. Еще не было разминировано даже. Но я взрывотехник по специальности, провели осмотр «Мрії» и всех самолетов, которые были на Гостомельском аэродроме – то есть начиная с АН-224 и заканчивая АН-132, который не успели передать в Иран.

- Так, может, уже и не нужно Ирану ничего передавать?..

Там половины крыльев нет. Это будет памятник наших отношений с Ираном.

- Что вы почувствовали, когда увидели «Мрію»? Разбитую, изуродованную, растерзанную…

Это как дитя... Это наша гордость, мы всегда гордились, что у нас есть самолет, которого нет больше нигде в мире. Когда мы его увидели и увидели, что от него осталось, – это очень печальные мысли, ужасные воспоминания…

- Вы делали экспертизу причин, ущерба и последствий в уголовном производстве по уничтожению нашей «Мрії».

По результатам наших экспертиз есть подозрения, арестованные. Это все сделано по результатам нашей экспертизы.

Но ведь здесь вопрос не в материальном ущербе, нанесенном стране… «Мрія» - это же как флаг государства, и кто-то его уничтожил. Это не материальный нюанс. Это флагман нашего авиастроения, и он должен быть невредим. И для того были все возможности, можно было спасти…

- Правда ли, что было письмо от представителей НАТО с просьбой на ГП «Антонов» перебазировать самолет?

Были соответствующие поручения, указания, что этот самолет нужно перебазировать. Да, там были некоторые аспекты, связанные с заменой двигателей, но двигатель один поменяли и испытания провели. Он мог даже 23 февраля взлететь – его можно было поднять в воздух и перегнать. Тем более что у них были места.

- А куда его могли перегнать?

В Мюнхен, у них на аэродроме места, это же ГП «Антонов» – у них за границей целая база, там, где сейчас стоят «Русланы». Они занимаются международными перевозками. У них есть аэродром, места, ремонтные базы. Во всяком случае, было много аэродромов, которые могли по своей длине посадочной полосы принять «Мрію». Его же сажали повсюду. Можно было и в Украине найти аэродром, где его посадить.

- А страховая компания обращалась к вам за экспертизой?

Нет, не обращалась. Здесь форс-мажорные обстоятельства, вероятно, страховая компания еще не дошла до этого.

- Стоит ли восстанавливать именно этот самолет?

Восстанавливать его нужно. А уж его современность, модернизация и другие вещи нужно делать в порядке его перестройки. Нужна глубокая модернизация. Я не летал на «Мріє», не пилот, не специалист непосредственно в этой сфере. Но у меня есть квалификация проведения экспертиз, касающихся авиационных событий… Хотя это было не авиационное событие – самолет просто расстреляли из пушек. Но восстанавливать его надо, он во многих случаях нужен, он обеспечивал перевозку. Тем более нам сейчас нужно поставлять оружие – он сразу берет большое количество и быстро доставляет.

- Есть экспертиза, подтверждающая, что самолет подлежит восстановлению?

Да. Его восстанавливают. Там пластиковый кузов… Тем более есть донор. При Советском Союзе не один строился, а несколько самолетов сразу, поэтому есть с чего брать некоторые элементы. Есть «Русланы» похожие, есть другие самолеты, с которых можно брать. Тем более, что вся конструкторская документация сохранена.

- Давайте вернемся к Бородянке… улица Центральная – район, просто уничтоженный, расстрелянный памятник Шевченко…

Да, расстрелянный памятник Шевченко – это было очень больно. Этим палачам ненавистна даже память об украинском поэте.

– Проводилась ли какая-то экспертиза по нему? Из чего, с какого расстояния стреляли?

Нам не назначали такую экспертизу. Потребности в этом нет, ведь непонятно, кто стрелял. Пока нам не предоставили какие-нибудь файлы, которые помогут что-то идентифицировать.

Возможно, вы знаете, что мы многих россиян, расстреливавших наших сограждан – и гражданских, и военных – уже идентифицировали. Но нужны материалы. Сейчас проводится серьезная работа соответствующими органами, если бы присоединились журналисты, которые могут предоставить нам соответствующие фото или записи – было бы еще лучше, ведь это материалы, по которым мы можем идентифицировать лиц. У нас очень развита фотопортретная экспертиза, и нам это позволяет идентифицировать непосредственно исполнителей. Мы многих идентифицировали.

- Сколько?

Десятки, более 50.

- Это касается тех, кто в Киевской области совершал преступления?

Нам приходят видеоматериалы из разных областей, не только Киев или Киевская область.

- А сколько населенных пунктов в Киевской области эксперты Института обследовали после деоккупации?

205 населённых пунктов. Когда мы проверяли Бородянку, Бучу – при содействии Минюста нам прислали наших коллег из Харькова, Днепра – на усиление. И всего нас было 50-60 человек – одни в Бородянку ехали, другие – в Бучу, третьи – в Гостомель. Потому что нужно было восстанавливать, разбирать завалы, чтобы люди могли жить. И мы параллельно работали в этих населённых пунктах.

Мы заходили первыми вместе с военными, Служба безопасности обеспечивала нам охрану, чтобы мы могли работать – и мы уже работали вместе с их следователями.

А еще наши эксперты выезжали для осмотра, определения убытков во Львовскую область - Яворивский полигон, и дальше - в Донецкую область, на Харьковщину, где обошли почти все поврежденные дома, предприятия. Ездили на экспертизы и в Черниговскую, Сумскую области, а еще Николаевскую, Херсонскую... У нас группы работают постоянно.

- То есть учреждения из других регионов не делают экспертизы в военных преступлениях, которые проводит КНИИСЭ?

Военные экспертизы делает еще Харьковский институт (Национальный научный центр «Институт судебных экспертиз» им. М.Бокариуса – ред.). Но Харьков обстреливают и нас отправляли на усиление.

Дело в том, что у нас у единственных в Украине есть подразделение, занимающееся непосредственно проведением такой экспертизы, которая называется «ракетно-артиллерийское оружие и взрывотехника». Это отдельное подразделение. Мы не только устанавливаем ущерб, но и причинно-следственную связь – что это прилетела такая-то ракета и откуда. Причем если у нас есть данные разведки или других средств, мы можем установить даже, с какого самолета это было запущено. Мы также единственные в настоящее время можем расшифровывать черные ящики самолетов. Видели, что обменяли недавно пилота, который на Харьков сбрасывал бомбы? Мы доказали, что самолет, на котором он летел, был сбит, что именно он бомбы сбрасывал на Харьков в районе телебашни. Мы установили, откуда он вылетел, с какого аэродрома – эти непосредственные факты были установлены, и он признался, получил срок и был недавно обменян на множество наших военнопленных.

А черных ящиков у нас много, мы их расшифровываем с вертолетов, с самолетов – все, что нам попадает.

- То есть и вражеские, и наши?

Все!

- Есть ли у вас информация, сколько ваш Институт провел экспертиз в рамках расследования военных преступлений по Киевской области?

Мы не будем говорить, сколько провели экспертиз. Назначено их около 2 тысяч примерно. И делаем их мы постепенно. Дело в том, что есть много нюансов, касающихся наличия материалов, которые нам не дают возможности провести экспертизы в полном объеме, чтобы выявить ущерб. В частности, это касается недвижимых объектов, где, кроме всего, нужно иметь детальный план помещения.

Но все, что касается взрывотехники, артиллерии, последствий – это мы уже все закончили. И также мы уже закончили автотовароведческие экспертизы – это объекты движимого имущества, то есть вышедшие из строя авто, спецтехника – очень много всего, это и комбайны, тракторы, техника, которая была в магазинах, есть техника лифтовая, транспортеры.

Объясню на примере недвижимого имущества, как проходит комплексная экспертиза. Для того чтобы провести комплексную экспертизу дома, нужно провести 6 отдельных экспертиз. Сначала оценивается само здание – стены, фундамент, окна, двери, крыша. Далее следует провести экспертизу пожарно-техническую – чтобы установить причину пожара. Третья экспертиза – это взрывотехническая. Нам нужно установить, что там было: взрыв ракеты или снаряда, или чего-то другого. Далее нужно установить, какой вид оружия – какая это была ракета, и откуда она прилетела. Также мы определяем, по отверстиям, например, откуда летел снаряд, какое расстояние. Также товароведческая экспертиза – у людей были вещи, уничтоженная мебель – и это нужно тоже установить. Автотовароведы должны установить и оценить движимое имущество. И потом нужно все суммировать. А есть еще экономисты, например, когда оценивается уничтоженное предприятие, например, «Азовсталь».

- Сколько домов получили, по оценкам экспертов, повреждения, в частности, в Буче, Ирпене? Какова общая сумма ущерба?

Приблизительно… в Бородянке там 350 домов, они разные – частные, многоквартирные. Это именно жилые дома. В Ирпене – где-то тысяча. Мы приехали в Ирпень и Бучу, когда еще техника там стояла. И мы каждый дом обошли там, каждый дом проверили и описали, и потом многим владельцам готовые экспертизы дали, чтобы они могли обращаться в Международный уголовный суд. Таких обращений от людей, пожалуй, больше сотни было.

Относительно суммы убытков, например, если говорить только о недвижимом имуществе и по очень предварительной оценке - по Буче - это более 15 млрд грн, а Ирпень - более 60 млрд. Общие просчеты по Киевской области свидетельствуют, что убытки по недвижимому имуществу превышают 100 млрд грн.

А это мы с вами не посчитали подстанции, ТЭЦ, ГЭС и поврежденные заводы, склады… В Новых Петровцах разбомбили крупнейший в Киевской области хлебозавод – разбомбили его полностью. Приехали танки и просто его развалили.

- Знаю, что когда произошла деоккупация Киевщины, на помощь нашим экспертам и следователям приезжали иностранные специалисты.

К нам в конце апреля приехали французы – преимущественно медики, но были и взрывотехники. Они привезли передвижную лабораторию для ДНК-экспертизы, чтобы можно было идентифицировать погибших. Были эксперты из Нидерландов, и с ними мы вскрывали мобильные телефоны – найденные на освобожденных территориях. Это были и телефоны россиян, и наших сограждан. Вытаскивали фото, видео. Эти материалы помогали идентифицировать лиц, которые, в частности, расстреливали украинцев.

Есть видео, как россияне просят у наших сигарету, они уходят, а их сзади расстреливают. Мы их идентифицировали, и их даже нашли.

- Чем враг бил по нашим городам и селам в Киевской области, в частности, по Буче?

Всем, чем мог. Это реактивные снаряды – «Град», «Ураган», «Смерч», это и артиллерия – когда они стояли здесь – дальнобойная, гаубицы. Это просто ракеты – «Точка У», «Искандеры», другие средства поражения, которые есть, били и с самолетов. Все чем могли – все было.

- Может быть, вы для себя в Институте делали статистику, как возросла нагрузка с началом полномасштабной войны? Какое количество экспертиз было проведено?

Если у нас раньше на остатке было примерно 10 тысяч экспертиз, то сейчас 16. Есть увеличение нагрузки? Есть.

- Понимаю, что эксгумация и непосредственные исследования тел погибших – не ваш парафия, но проводили ли эксперты Института исследования погибших на Киевщине украинцев в аспекте того, с какого расстояния они были расстреляны?

Это делает Бюро судебно-медицинской экспертизы и судебная экспертиза, но при необходимости наши специалисты приобщаются. Мы при необходимости проводим ситуационную экспертизу – устанавливаем, из какого оружия, какого калибра, с какого расстояния и при каких условиях человек был убит.

- Можно ли говорить, что было много случаев, когда людей расстреливали в спину, на коленях, с близкого расстояния?

Много.

- Давайте поговорим о качестве и составе того, что рф на нас сбрасывала и сбрасывает.

Первоначально это были старые образцы, кроме «Калибров» и некоторой новой техники. Я вам хочу сказать, что мы в первые дни нашли под Гостомелем разбомбленный грузовик высокоточных снарядов с лазерной наводкой, аналогов, используемых в HIMARS. Их в Сирии выпустили только 9 штук – 9 снарядов выпустили на всю Сирию, а у нас разбомбили целый КАМАЗ, там сотня этих снарядов. Мы ездили в лес, смотрели. На снаряд накручивается лазерная головка, и он управляется и попадает в ту цель, которая задана.

- То есть мы не можем говорить, что они используют только «аналоговнет»?

Аналоги есть, есть лучше, есть не хуже. Наше оружие, которое было на вооружении в ВСУ до войны, оно... было устаревшим. Россияне готовились к войне – они заходили уже с готовыми сценариями проведения этой истории. И техника, и вооружение были на порядок более современными, чем у нас.

И скажу, что сейчас мы видим прогресс – они многое сделали с начала полномасштабной войны. Они дорабатывают, укомплектуют, порядок использования изменяют.

- В начале, еще до начала использования «шахедов», что чаще всего летело на Киев и область?

Сначала были обстрелы ракетами: первыми летели «Калибры», «Искандеры» – это одно и то же, только разница в том, что «Калибры» запускаются с воды. В целом же они одинаковые – 450 кг боевая часть. В основном летели они. А так здесь все было, что могло долететь. «Точки У» не долетают – у них радиус меньше. Когда они стояли в Буче, Гостомеле, Ирпене, то летали снаряды от «Ураганов», «Смерчей» – долетали до Святошино (местность в западной части Киева – ред.). Близко не подъезжали (к Киеву – ред.), потому что боялись, что получат «ответку».

В первый день они «влупили» «Калибрамы» по аэропортам, кроме Жулян и Гостомеля. По Гостомелю не били, потому что планировали там вертолетом высадить десант, чтобы он перекрыл аэродром. Самолеты уже заведенные стояли – 20 штук со стороны Тулы, Витебска.

- А что со взлетно-посадочной полосой аэропорта «Киев» (Жуляны)? Вы были вовлечены в проведение экспертиз? Кривонос залил взлетно-посадочную полосу машинным маслом. Об этом говорил и министр обороны.

Да, машинным маслом залили только в Жулянах, имею в виду, залили асфальтобетонную полосу. Верхний слой потрескался, вышел из строя, и аэропорт не может принимать сегодня ничего. Мы делали экспертизу, установили ущерб. Скажу, что самолет все равно бы сел – они залили полосу по частям, а полоса длинная. Но теперь ее нужно менять.

- Полетели первые «шахеды». Вы их изучали. Из чего они сделаны?

Из бумаги и лака. Очень простое, дешевое, эффективное решение.

- Папье-маше?

Да.

- Это копия чего-нибудь? Доказана ли их принадлежность к Ирану экспертизой?

У них нет ни одного элемента, на котором было бы прямо указано о принадлежности к Ирану. Но есть идентифицирующие элементы. Но не удалось найти хоть одну вещь, на которой было бы написано «маде ин Иран». Есть «made in» США, Польша, Япония,.. даже украинские вещи есть в «шахедах», которые к нам прилетают. У нас есть телефон, который стоял в «мопеде», то на нем на украинском написано «вироблено у В’єтнамі».

«Шахед» сделан очень просто, но эффективно – 50 литров горючего залили, и он 2 тысячи километров летит на моторчике в четыре цилиндра. И мы можем железобетонно сказать, что то, что к нам летит, является копией иранского дрона, применявшегося, например, в Сирии. Есть соответствующие признаки, но иранских надписей на них нет. Мое мнение, что они приходят в РФ в разобранном виде, и когда их там собирают, они эти признаки каким-то образом убирают. Потому что мы видим на мониторах следы срезанных надписей.

- То есть россияне срезают надписи, номера, чтобы скрыть принадлежность этих БПЛА к Ирану?

Мы так думаем.

- Россияне действительно планировали взять Киев за три дня? Вы видели это по каким-то результатам проведенных экспертиз?

За день! Они должны были, по их плану, зайти через Чернобыль за день, стать в Гостомеле, перекрыть аэродром – туда должны были сесть 20 самолетов, садившихся в Казахстан, с теми дивизиями, должны были приехать в ВР в это время Медведчука должны были избрать главой ВР, чтобы он исполнял обязанности президента. Принять три закона: Крым, «язык» и Донецкая территория, должны были назначить правительство, где бы половина была их людей, и уйти назад. Это за три дня они хотели.

К слову, мы все танки проверили. Более трех снарядов там не было ни в одном. А там должно быть 70-100 снарядов в зависимости от танка.

- А история о том, что они возили с собой парадную форму?

Да! Парадную форму они возили. Но ведь они были на учениях 2 месяца и обычно в конце учений всех выстраивают в парадной форме, ордена вешают… Может, они здесь должны были какие-то ордена получать. Не знаю, я с ними лично не общался… Может, ему сказали, что часть передислоцируется в Украину или в Беларусь, и он взял парадную форму из шкафа… Много ехало офицеров на собственных авто.

- Исследовали ли ваши эксперты, что они после себя оставляли, кроме разбитого оружия?

Страшные вещи после них мы видели… Все фотографировали. Мы обходили все дома и видели все, что оставили… Это первобытнообщинный строй! Видели последствия после бурят, киргизов… Но у нас не было времени, у нас движение динамичное было – мы проверяли дома, чтобы сразу люди могли заходить. Но впечатления не самые лучшие.

- Экспертизы Института приобщаются к судебным искам на международном уровне. Ваши экспертизы признаются за границей?

У нас есть соответствующие аккредитации. Мы являемся членами ENFSI – Европейской сети судебно-экспертных учреждений. Она включает в себя 68 учреждений из разных стран Европы. Членство в этой организации позволяет нам координироваться со всеми судами и правоохранительными органами ЕС. Если же мы говорим о Международном уголовном суде, то скажу, что наши методики проведения экспертиз, выводы соответствуют международным стандартам. Все выводы принимаются, то есть лабораторные испытания, включая не только химические, но и инструментальные исследования, например, такие как инструментальное исследование голоса, или, например, взрывотехнические, баллистические исследования. И другие экспертизы, методики исследований. У нас, к примеру, очень развита фотопортретная экспертиза.

- Вы оценивали, сколько у путина двойников?

Нет, но мы можем исследовать…